Ключ к реальности 4

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Ключ к реальности 4 » Вопросы взаимоотношений » Вопросы взаимоотношений


Вопросы взаимоотношений

Сообщений 1 страница 2 из 2

1

Жить с тётей Полей

Маски повсюду, весёлые маски,
Хитро глядят из прорезов глаза;
Где я? В старинной, чарующей сказке?
Но отчего покатилась слеза?

Глупые маски, весёлые маски,
Манит, зовёт меня ваш хоровод.
Вот промелькнули влюблённые глазки;
Странные маски, куда вас влечёт?

Платья безвкусны, размеренны речи;
Мчатся в бессмысленной пляске
Руки, зовущие груди и плечи;
Глупые маски, весёлые маски.

Слёзы личиной глухою закрою,
С хохотом маску надену свою!
Глупые маски! Стремитесь за мною,
Слушайте: пошлости гимн я пою.

Маски повсюду, весёлые маски,
Хитро глядят из прорезов глаза;
Где я? В старинной, чарующей сказке?
Но отчего покатилась слеза?

                                                                              Маски
                                                            Автор: Вадим Шершеневич

DELONE - Под красным зонтом (музыкальный клип)

Сюжет: Поллианна Уиттиер после смерти родителей переезжает жить к своей тёте Полли Харрингтон. Тетя не хочет принимать Поллианну, но считает это своим долгом перед покойной сестрой Дженни. Поллианна играет в «игру в радость» — находит повод для радости в любой ситуации, даже самой мрачной. Это наследие отца Поллианны: он научил её смотреть на вещи с хорошей стороны, например, радоваться костылям, потому что ей не нужно было ими пользоваться. Постепенно жители городка перенимают игру Поллианны и начинают видеть светлое в своей жизни. Например, ворчливая больная женщина радуется тому, что у неё есть руки, а садовник — своей горбатой спине. Тётя Полли дольше всех сопротивляется влиянию Поллианны, но со временем и она привязывается к девочке. Даже позволяет поселиться в доме кошке и собаке. Неожиданно Поллианну сбивает машина, и врачи утверждают, что она больше не сможет ходить. Жители города стараются поддержать Поллианну, но она теряет способность играть «в радость» в самый трудный момент. Единственной надеждой девочки становится доктор, который давно влюблён в тётю Полли. Из-за старой ссоры они не общались, но трагедия сближает их, и они мирятся и женятся возле больничной кровати Поллианны. Постепенно девочка начинает поправляться и учится заново ходить.

Глава 21. Ответ Поллианны (Фрагмент)

Когда Поллианна спускалась с Пендлтонского холма, небо вдруг затянуло тучами.

Судя по тому, как сразу стемнело, Поллианна поняла, что приближается гроза.

Не успела она это подумать, как заметила, что навстречу ей со всех ног спешит Нэнси с зонтиком в руках.

И, как часто бывает, именно в этот момент небо стало светлеть: гроза явно прошла стороной.

— По-моему, её несёт на север, — глубокомысленно взирая на небосклон, сказала Нэнси. — Я так и полагала, но мисс Полли приказала мне встретить тебя с зонтом, и бежать побыстрее. Она, видишь ли, о тебе беспокоится!

— Беспокоится? — с отсутствующим видом пробормотала Поллианна, которую целиком и полностью поглотило изучение облаков.

Нэнси несколько раз подряд хмыкнула. Убедившись, что это не действует, она обиженно заявила:

— Я вижу, тебе совершенно всё равно, иначе ты обратила бы внимание на то, что я сказала. Я ведь сказала, что твоя тетя… беспокоилась о тебе!

— Ох! — только и выдохнула Поллианна, ибо Нэнси напомнила ей о нелёгком разговоре, который предстоит ей вести с тётей. — Ой, что ты сказала, Нэнси? — вдруг спохватилась она. — Тётя Полли беспокоилась? Но я совсем не хотела её напугать.

— Ну, а что до меня, я рада! — неожиданно воскликнула Нэнси. — Вот так я тебе скажу: я рада, что твоя тётя беспокоилась! Рада, милая моя, вот так я тебе и скажу.

Поллианна смотрела на Нэнси во все глаза.

— Ты рада, что тётя Полли из-за меня беспокоилась? — возмутилась она. — Но, Нэнси, так ведь нельзя играть! Нельзя радоваться таким вещам!

— Я ни в какую игру и не играла! — не унималась Нэнси. — Ты просто, видно, не понимаешь, что это значит. Тётя… Полли… беспокоится… о тебе! — раздельно, словно малому ребёнку, втолковывала она.

— Как это не понимаю? — настаивала Поллианна. — Чего тут ещё понимать? Когда человек беспокоится, это очень мучительно. Как же можно радоваться тому, что кто-то мучается? Это нехорошо, Нэнси.

— Вот заладила! — в сердцах тряхнула головой Нэнси. — Нет, видно, ты всё - таки не понимаешь, что это значит. Ну, так я тебе сейчас втолкую. Твоя тётя беспокоится о тебе. Это значит, что она наконец стала походить на живого человека. Теперь она не просто выполняет «свой долг», а ещё что-то чувствует!

— Как ты можешь, Нэнси! — ещё больше возмутилась Поллианна. — Тётя Полли всегда выполняет свой долг, у неё просто уйма чувства долга! — сама того не понимая, повторила она слова мистера Пендлтона.

Нэнси громко засмеялась.

— Ну, о том-то я тебе и толкую! Наверное, твоя тётя всегда была такой. Но с тех пор, как ты приехала, она начала меняться.

Поллианна вдруг сосредоточенно нахмурила брови.

— Слушай, Нэнси, я у тебя вот что хочу спросить. Как ты думаешь, тёте Полли нравится, что я живу у неё? Или она обрадуется, если я вдруг перестану жить в её доме?

Нэнси метнула на девочку внимательный взгляд. Этого вопроса она ожидала чуть ли не с того самого момента, когда Поллианна появилась в Харрингтонском поместье.

Она ждала его и боялась, ибо все эти дни, недели и месяцы не знала, как ответить честно и, в то же время, не ранить доверчивое сердце Поллианны.

Но теперь, когда мисс Полли велела ей как можно быстрее бежать с зонтиком навстречу племяннице, теперь Нэнси не боялась больше отвечать Поллианне.

Ведь теперь она знала, что может, не кривя душой, обрадовать её.

— Нравится ли ей, что ты живёшь у неё? — повторила она. — Обрадуется ли она, если ты перестанешь жить в её доме? Да ты что, не слушала меня вовсе? Ведь я же говорю тебе: она беспокоилась, с зонтиком мне велела бежать. Беги, говорит, встречай! Вот так и говорит: «Беги, встречай!» А ведь тогда ещё всего крохотная тучка на небе появилась. А она уже и говорит:

«Надо идти встречать её, а то я беспокоюсь». А разве не она заставила меня таскать вещи с чердака вниз? И только для того, чтобы поселить тебя в красивую комнату, которая тебе полюбилась! Мне теперь и вспомнить чудно, как вначале ей не хоте…

Нэнси вовремя спохватилась и старательно закашляла.

— Не то, что я бы могла точно сказать, что там с ней происходит, — продолжала она, — но ты на неё так действуешь, что она даже вести себя стала не так, как раньше. Она как бы смягчилась, подобрела. Взять хотя бы твою кошку и собаку тоже. Взяла бы она их раньше, дожидайся. И со мной она теперь совсем не так разговаривает. Ну и ещё всякое другое… Слушай сюда, мисс Поллианна. Никто даже и вообразить не может, каково ей будет теперь без тебя! — уверенно завершила она, надеясь, что Поллианна не догадалась о том, какие слова едва не вырвались у неё минуту назад.

— О, Нэнси! Я так рада, Нэнси! Ты просто не представляешь, как я рада, что нужна тёте Полли! — в восторге закричала Поллианна.

«Ну уж теперь-то я ни за что её не покину! — думала девочка, поднимаясь по лестнице к себе в комнату. — Про себя-то я всегда знала, что хочу жить с тётей Полли. Но я никогда не думала, что могу так мечтать, чтобы ей тоже хотелось со мной жить!»

                                                                   из романа - бестселлера американской писательницы Элинор Портер - «Поллианна»

Вопросы взаимоотношений

0

2

Fouetter на коленях, но  желательно с гуманистической интонацией ))

И вот опять позицию изъяна
Определить на глаз - больной вопрос
Опять перед глазами полстакана,
Как водки недопитый парадокс

Я здесь оговориться постараюсь,
Чтобы не вызвать неприличный смех:
Для тех, кто вечно ползал , унижаясь
Колени - это будет шаг наверх

Вот так, убавив половину роста,
Возможно новый статус обрести
Но оценить со стороны не просто
Упал? Или продолжил ты расти?

                                                                  На коленях (отрывок)
                                                                Автор: Дмитрий Морозов

Глава XVII Ненависть

Да, это было настоящее чувство ненависти, не той ненависти, про которую только пишут в романах и в которую я не верю, ненависти, которая будто находит наслаждение в делании зла человеку, но той ненависти, которая внушает вам непреодолимое отвращение к человеку, заслуживающему, однако, ваше уважение, делает для вас противными его волоса, шею, походку, звук голоса, все его члены, все его движения и вместе с тем какой-то непонятной силой притягивает вас к нему и с беспокойным вниманием заставляет следить за малейшими его поступками.

Я испытывал это чувство к St. - Jérôme.

St. - Jérôme жил у нас уже полтора года.

Обсуживая теперь хладнокровно этого человека, я нахожу, что он был хороший француз, но француз в высшей степени.

Он был не глуп, довольно хорошо учён и добросовестно исполнял в отношении нас свою обязанность, но он имел общие всем его землякам и столь противоположные русскому характеру отличительные черты легкомысленного эгоизма, тщеславия, дерзости и невежественной самоуверенности.

Всё это мне очень не нравилось.

Само собою разумеется, что бабушка объяснила ему своё мнение насчёт телесного наказания, и он не смел бить нас; но, несмотря на это, он часто угрожал, в особенности мне, розгами и выговаривал слово fouetter [сечь (фр.).] (как-то fouatter) так отвратительно и с такой интонацией, как будто высечь меня доставило бы ему величайшее удовольствие.

Я нисколько не боялся боли наказания, никогда не испытывал её, но одна мысль, что St. - Jérôme может ударить меня, приводила меня в тяжёлое состояние подавленного отчаяния и злобы.

Случалось, что Карл Иваныч, в минуту досады, лично расправлялся с нами линейкой или помочами (*); но я без малейшей досады вспоминаю об этом.

Даже в то время, о котором я говорю (когда мне было четырнадцать лет), ежели бы Карлу Иванычу случилось приколотить меня, я хладнокровно перенёс бы его побои.

Карла Иваныча я любил, помнил его с тех пор, как самого себя, и привык считать членом своего семейства; но St. - Jérôme был человек гордый, самодовольный, к которому я ничего не чувствовал, кроме того невольного уважения, которое внушали мне все большие.

Карл Иваныч был смешной старик, дядька, которого я любил от души, но ставил всё - таки ниже себя в моём детском понимании общественного положения.

St. - Jérôme, напротив, был образованный, красивый молодой щёголь, старающийся стать наравне со всеми.

Карл Иваныч бранил и наказывал нас всегда хладнокровно, видно было, что он считал это хотя необходимою, но неприятною обязанностью.

St. -J érôme, напротив, любил драпироваться в роль наставника; видно было, когда он наказывал нас, что он делал это более для собственного удовольствия, чем для нашей пользы.

Он увлекался своим величием.

Его пышные французские фразы, которые он говорил с сильными ударениями на последнем слоге, accent circonflex’ами / с особым шармом французской речи /, были для меня невыразимо противны.

Карл Иваныч, рассердившись, говорил: «кукольная комедия, шалунья мальшик, шампанская мушка».

St. - Jérôme называл нас mauvais sujet, vilain garnement [негодяй, мерзавец (фр.).] и т. п. названиями, которые оскорбляли моё самолюбие.

Карл Иваныч ставил нас на колени лицом в угол, и наказание состояло в физической боли, происходившей от такого положения; St .- Jérôme, выпрямляя грудь и делая величественный жест рукою, трагическим голосом кричал:

«A genoux, mauvais sujet!»  / На колени, негодяй ! (фр.) /, приказывал становиться на колени лицом к себе и просить прощения. Наказание состояло в унижении.

Меня не наказывали, и никто даже не напоминал мне о том, что со мной случилось; но я не мог забыть всего, что испытал: отчаяния, стыда, страха и ненависти в эти два дня.

Несмотря на то, что с того времени St. - Jérôme, как казалось, махнул на меня рукою, почти не занимался мною, я не мог привыкнуть смотреть на него равнодушно.

Всякий раз, когда случайно встречались наши глаза, мне казалось, что во взгляде моём выражается слишком явная неприязнь, и я спешил принять выражение равнодушия, но тогда мне казалось, что он понимает моё притворство, я краснел и вовсе отворачивался.

Одним словом, мне невыразимо тяжело было иметь с ним какие бы то ни было отношения.

                                           из второй повести псевдоавтобиографической трилогии Льва Николаевича Толстого - «Отрочество»
____________________________________________________________________________________________________________________________________________________________

(*) лично расправлялся с нами линейкой или помочами - «Помочи» — устаревшее название подтяжек или ремней, используемых для поддержания штанов или брюк. Они представляют собой две полоски ткани или ленты, прикрепленные спереди и сзади пояса и перекрещивающиеся на спине. Такие помочи помогали удерживать брюки на талии.

Вопросы взаимоотношений

0


Вы здесь » Ключ к реальности 4 » Вопросы взаимоотношений » Вопросы взаимоотношений